Поцелуй ветра

Посвящается Любви,
чей свет никогда не угасает.

С неба повеет осенней прохладою,
Медленно падает ржавый листок,
Тихо утешит цветочной усладою
Лёгкий лесной молодой ветерок.

Солнечный луч, просочась сквозь хрустальную
Чистую неба-стекла синеву,
Вдруг попадёт на поверхность кристальную,
На тихие слёзы рассвета – росу.

Ярко искрясь, преломляясь в слезинках,
Он словно боль мне в душе пробудил;
Луч мне напомнил о жалких крупинках,
Крупинках любви, что мрак смерти сломил…

Ветер изящно прошествовал мимо,
Перед очами создав образ твой,
И, обернувшись, он неуловимо
В дар преподнёс мне лесной поцелуй.

Спасибо   

Страх

Холодные капли. Горячие слёзы.
Ливнем гроза смоет все твои грёзы.
Молнии. Гром. Вспышки яркого света.
Крики потонут в пучине туч где-то.

Мёртвые руки корявых деревьев.
Дряхлые боги старинных поверьев.
Ноги увязнут в бездонной трясине.
Вера зарыта в могилу отныне…

Холодные капли. Горячие слёзы.
Ливнем гроза смыла все твои грёзы.
Теперь ты один. Не увидишь ты света.
Тихо лежи. И не жди ты рассвета.

Свет не вернётся. Он умер во мраке.
Сердце ты брось в растерзанье собаке.
Ты заслужил, и ты сам это знаешь.
Будешь страдать, и страданья познаешь.

Горячие капли. Холодные слёзы.
Адское пламя. Болью в сердце занозы.
Яркая вспышка. В ушах гулкий звон.
В холодном поту это был старый сон.

Это уже более поздняя работа, но во время написания мне было очень плохо, что, собственно, и сказывается на настроении стиха...

Вот, решила выложить что-нибудь более позитивное...

Ирония судьбы

Был прохладный осенний вечер. Сонный лес затих, и лишь время от времени откуда-то из лесной чащи раздавалось уханье сов. Краски неба, проступавшего сквозь колючие ветви елей, сгущались и мрачнели; лишь на западе алело кроваво-красное пятно заходящего солнца. На почти заросшую тропку, тихо шепча, падали ржавые листья, и слышно было только мирное посапывание ветерка, покоящегося на верхушках деревьев, баюкавших его.
Неожиданно мерный стук копыт разорвал тишину. На тропинку выехала всадница на взмыленной, тяжело храпевшей лошади. Животное с хромающей рыси перешло на шаг; девушка-всадник, вздохнув, устало прошептала, что скоро они, наконец, выберутся из леса. Её надежды оправдались: через некоторое время еловые ветви расступились и вывели путницу прямо к массивным воротам стоявшей на холме крепости.
Из грубо сколоченной сторожевой будки высунулся заспанный солдат. Увидев девушку, он подавил зевок и поклонился:
– Добро пожаловать в Брейврок, королевский стрелок.
Второй солдат открыл огромные железные ворота, и до лучницы донёсся оживлённый шум города-крепости. Она спешилась и, взяв лошадь под уздцы, вступила в вечную толкотню и суету этого маленького мира. Знакомой дорогой странница быстро добралась до старой, покосившейся таверны, манящей аппетитными ароматами. Только сейчас девушка поняла, что голодна; за целый день она съела только одну лепёшку и сделала несколько глотков воды.
Привязав лошадь к коновязи, она вошла в помещение, пропахшее запахами незабываемой стряпни поварихи Лары, неочищенного спирта и дешёвого табака. Из густой пелены едкого дыма к закашлявшейся девушке выплыл толстяк Боб – хозяин таверны (для девушки всегда оставалось загадкой, как он может что-либо видеть в густой табачной пелене).
– Дорогая Арвен! Какими ветрами! – его голос, пройдя через три подбородка, сотряс многострадальное здание, и одна люстра, оторвавшись от прогнившего потолка, с грохотом рухнула, чуть не придавив завсегдатая таверны – тот, уже порядком окосевший от нескольких кружек спиртного, втолковывал что-то жареному гусю, от которого исходил манящий аромат. Арвен невольно сглотнула.
– Проходи, расскажешь нам со старушкой Ларой, как дела у эльфов в Тир-Хаддаре, – радостно бубнил трактирщик, не обратив никакого внимания на ставшее уже привычным падение люстры.
У девушки подогнулись колени от предстоящей пытки. Нет, конечно, Боб и Лара её друзья, но на голодный желудок…
– Но сначала вот что, – продолжал толстяк, – ты на лошади?
Арвен печально кивнула.
– Отлично, мы её покормим.
«Меня бы кто покормил», – подумала лучница.
– Комната тебя, как всегда, ждёт; а теперь тебе самой перекусить надо – вишь как пояс-то затянула!
У девушки отлегло от сердца, и она мгновенно повеселела.
– Тебе, как всегда, ржаную лепёшку, овощной суп и салатик? – Боб подмигнул заулыбавшейся девушке. – Ох уж эти вегетарианцы эльфы, – добродушно громыхнул он под конец; здание вздрогнуло в последний раз, стряхнув с себя остатки отсыревшей побелки в тарелки немногочисленных постояльцев.
Вскоре перед Арвен появилась миска горячего супа, на который она сразу же жадно набросилась. Маленькие улыбающиеся глазки Боба в это время внимательно разглядывали лучницу. Запылённый, видавший виды дорожный плащ теперь лежал на скамье рядом с хозяйкой; тоненькая, хрупкая фигурка и заострённые ушки, выглядывавшие из-под  локонов золотистых волос, выдавали её эльфийское происхождение. Глаза цвета весенней зелени ярко выделялись на живом, юном лице.
«И таких берут в стрелки», – со вздохом подумал трактирщик.
Арвен тем временем принялась за лепёшку, спросив:
– А у фас тут шшо-ныбуд интерешное проишходыт? – она сглотнула. – Как жизнь? Чего нового? – улыбнувшись, проговорила она. Боб вздохнул и, помрачнев, произнёс:
– Да вот… крестьяне жалуются, что овцы и коровы пропадают. А в последнее время и люди пропадать начали, – он помолчал, затем, наклонившись, тихо добавил:
– Стая волков бешеных в окрестностях завелась. По вечерам крестьяне по домам сидят и от страха трясутся, как листы осиновые. А кому уж надо неотложно – за дровами, скажем, – так те даже средь бела дня с факелами да оружием ходят: какая-никакая, всё ж защита… Не повезло сыну кузнецкому-то. Здоровый молодой парниша, да напали на него давеча волки, лошадь задрали, сам еле жив остался, но укусили, окаянные! Теперь ему лишь особый настой целебной травы поможет смерти избежать, да кто ж её найдёт-то, траву? В лесу она, да волки… Эх, плохой я рассказчик, ты-ко лучше к кузнецу сходи, он небось тебе точней расскажет.
Эльфийке стало жутковато. Она ведь сама, как и молодой сын кузнеца, скакала верхом, не зная, кто скрывается в лесных дебрях. Ей стало жаль парня, и она решила попытаться помочь ему.

Ещё сонное солнце не успело взойти на бесконечные просторы ясного неба, как лучница вышла из таверны на по-осеннему зябкий свежий воздух. Поёжившись, она направилась к длинному приземистому зданию, из труб которого валил густой дым.
Приоткрыв массивную дубовую дверь, Арвен проскользнула внутрь, ощутив на коже обжигающее дыхание раскалённых добела горнов. На фоне огненного марева девушка увидела массивную фигуру, выбивающую молотом искры из наконечника для стрелы. Кузнец повернулся, чтобы опустить пылающий наконечник в кадку с водой, и увидел гостью. Вынув остуженный наконечник, он кивком поприветствовал её и предложил пройти на улицу.
Вновь оказавшись на бодрящем  воздухе, Арвен получила возможность рассмотреть кузнеца не при неверном свете открытого пламени, а при ясном свете солнца, часть которого уже обняла лучами верхушки крыш города-крепости. Квадратный подбородок и упрямые черты лица, вырубленные жёстко и грубо, груда мускулов под закопчённой рубахой говорили о его физической силе и странно контрастировали с печальными тёмными глазами.
– Меня зовут Арвен, я королевский стрелок, – сказала девушка, протянув руку для приветствия.
– Бруно, – представился кузнец, удивившись крепкому рукопожатию юной эльфийки.
– Я слышала, на вашего сына напали волки. Как он?
Кузнец тяжело вздохнул в ответ:
– Ему всё хуже. Он весь горит, и левая часть тела постепенно немеет. Скоро яд дойдёт до сердца, и… – дальше отец продолжать не мог.
– А какие травы могут его вылечить? – тихо спросила лучница.
– Знахарь сказал, только настой серебряного куста может ему помочь. Да кто ж этот куст найдёт-то, в лесу с волками? Были охочие помочь, однако, как видите... – кузнец горько усмехнулся. – Знал бы я, как куст этот выглядит да где растёт…
– Зато я знаю.
Кузнец сразу нахмурился:
– Нет. У вас не получится.
– Я королевский стрелок, – напомнила Арвен. – К тому же в знании трав с моим народом никто не сравнится.
– Нет…
– Вы, по-моему, ковали наконечники для стрел? – озорно улыбнулась Арвен.
– Спасибо за помощь, но я не могу её принять. Только сами в лесу сгинете… – и Бруно решительно направился к двери в кузню.
– Я всё равно пойду туда, с вашего согласия или без! – упрямо заявила девушка, лицо её пылало решимостью. Кузнец мог только вздохнуть и развести руками.
Через час эльфийка, усталая, но в приподнятом настроении, вышла из душной кузницы на нагревшийся уже воздух в новенькой блестящей кольчуге и с полным колчаном за плечами. Настроение её, однако, резко ухудшилось, когда она вспомнила, куда направляется. Наскоро перекусив пшеничной лепёшкой, она направилась к мрачно темнеющим вдали деревьям…

Бесшумно ступая по ржаво-багряному ковру из опавших листьев, Арвен скользила по лесу. При малейшем шорохе девушка боязливо оглядывалась, подняв на изготовку лук с натянутой тетивой.
Каждый раз, когда она думала о волках, ей вспоминались тёмные эльфы. Когда-то эльфы была единой расой; они поклонялись светлой богине луны, могли разговаривать с духами леса и понимать животных. Но затем некоторые из них увлеклись чёрной магией и стали поклоняться тёмным богам и приносить им в жертву невинных созданий. Эльфийский король, прознав об этом, проклял и изгнал падших эльфов из священных лесов, и тёмные, как теперь звали изгнанных, эльфы нашли себе пристанище в восточных хвойных лесах. Но проклятие оставило свой отпечаток на падших: их кожа обесцветилась, став мертвенно-бледной, и волосы вместо золотисто-солнечных стали серебристо-серыми. Изгнанники приручали волков и отбирали самых больших и свирепых из них – так они вывели варгов, гигантских кровожадных волков, которые стали полной противоположностью единорогам у светлых эльфов.
Как и любой из её сородичей, Арвен могла общаться с животными – но не с волками. И уж тем более не с варгами. Ей приходилось встречаться с этими тварями из темноэльфийских лесов, так что она прекрасно знала, насколько они сильны, ловки и сообразительны, и могла лишь надеяться, что в стае бешеных волков нет ни одного варга.
Но всё-таки её главная задача – найти лекарство. Лучница попыталась вспомнить одно из важнейших знаний, которому лесных эльфов учили с детства – распознавание трав.
«Серебряный куст… растёт на полянах, в чаще леса, довольно далеко от дорог и троп… Обычно под одиночным старым деревом…»  – донёсся до неё выплывший из глубин памяти обрывок услышанного в детстве рассказа.
Девушка вспомнила родные места – поселение лесных эльфов в лесах Тир-Хаддара, необъятные росистые луга, свежие ручьи. На душе у Арвен сразу стало легче, она стала увереннее, спокойнее и … о да! – она вышла на поляну с одиночным деревом, под которым виднелись кусты с нежно-салатовыми листочками и необыкновенной красоты серебристыми цветами.
Забыв об осторожности, эльфийка бросилась к кустам и сорвала несколько веточек, как вдруг за её спиной послышалось голодное рычание. Арвен медленно встала, обернулась, и глаза её расширились от ужаса. Из-за деревьев, окружавших поляну, показалось не менее полудюжины огромных волков. Их глаза были налиты кровью, из клыкастых пастей на траву капала слюна. Особо выделялся среди них огромный чёрный волк – чуть ли не в два раза крупнее и мощнее других.
Нет, не волк. Варг!
Стараясь не поддаваться панике, эльфийка медленно вынула из колчана стрелу и наложила её на тетиву – но стая продолжала приближаться к жертве, окружая её кольцом.
Внезапно Арвен выпустила стрелу в морду ближайшего волка и, подпрыгнув, ухватилась рукой за ветку дерева, потом упёрлась ногой в его ствол, а другую закинула на ветвь. Она сделала это вовремя, так как две твари, клацнув челюстями, попытались поймать её ускользающую ногу, а ещё несколько, одновременно кинувшись вперёд, столкнулись лбами; на них сверху упали первые два волка, и клубок из рычащих, воющих и огрызающихся зверей рухнул на траву. Пока животные пытались разобраться, где чьи лапы, их несостоявшаяся жертва, непрерывно визжа – то ли от ужаса, то ли от боевого пыла, – посылала стрелу за стрелой в пошатывающихся и отползающих назад тварей.
Через несколько мгновений волчьи стенания затихли. Арвен перевела дух и огляделась. Поляна была пуста – если не считать трупов бешеных псов. Удостоверившись, что звери не подают признаков жизни, она позволила себе улыбнуться и легко спрыгнула с дерева.
Она сделала это! Лекарство у неё, волков больше нет. Осталось только вернуться назад в крепость.
Арвен направилась в сторону, откуда, по её мнению, она сюда пришла, но тут позади неё раздался шорох. Немного удалившись от поляны, она резко обернулась… Никого.
«Померещилось», – решила девушка. Но ощущение опасности её не покидало. Тогда она обернулась ещё раз – но с тем же результатом.
Когда же она явственно услышала хруст веток за спиной, то поняла, что со слухом у неё всё было в порядке. За ней, угрожающе рыча, мчался огромный чёрный варг – только теперь улепётывающая Арвен с ужасом поняла, что не видела его среди мёртвых волков. Эльфийка инстинктивно потянулась к колчану, но её пальцы схватили лишь пустоту – стрелы закончились. И тогда Арвен понеслась прочь с такой скоростью, что волчара поначалу даже опешил и отстал («Первый раз вижу такого прыткого двуногого!»), но затем оправился от изумления и начал догонять. Колючие еловые ветви хлестали Арвен по лицу, из тонких царапин текла кровь, но она не обращала на это внимания и бежала, не разбирая дороги, перепрыгивая через кусты и коряги.
Вскоре эльфийка услышала впереди шум воды. Ветви деревьев внезапно расступились, и девушка выскочила на обрыв. Она резко затормозила и, потеряв равновесие, припала на колено – а рычащий зверь перелетел через неё.
Эльфийка закрыла глаза. Послышался громкий всплеск, и река поглотила слетевшего с обрыва варга…

Девушка приплелась в город уже под вечер. Отдав лекарственное растение и выслушав многочисленные благодарности сияющего от счастья кузнеца, она ввалилась в битком набитую таверну. Народ приветствовал эльфийку дружным гулом, от которого стены опасно задрожали. Не успела Арвен удивиться такому наплыву посетителей, как подплывший Боб радостно сообщил, что новость о её чудесном возвращении разлетелась мгновенно, и все желают услышать рассказ о её битве с волками, так сказать, из первых уст.
– Но сначала, – жизнерадостно болтал трактирщик, – тебе надо подкрепиться. После таких-то приключений! Овощной супчик…
– А ну его! Мне, пожалуйста, жареную индейку, картофель с соусом и вино! – объявила Арвен и не удержалась от улыбки, увидев, что глаза Боба удивлённо поползли на лоб.
– Я-то думал, что все эльфы – вегетарианцы… А ещё я думал, что ты не захочешь помочь сыну-то кузнеца.
– Это почему же?
– Так ты не знаешь? Он подкидыш.
– Ну и что?
– Так подкидыш-то – Лорелинад – тёмный эльф!
Теперь люстра рухнула от вопля эльфийки:
– Что-о-о?!

Эпилог

Кузнец и лучница подошли к небольшому деревянному домику. Бруно толкнул плечом тихонько скрипнувшую дверь и провёл Арвен в комнату, залитую ярким солнечным светом.
На деревянной кровати около окна сидел сын кузнеца. Услышав шаги, он встрепенулся и попытался встать, но, оперевшись на забинтованную левую ногу, сдавленно охнул, побледнел (хотя, казалось, бледнее было уже некуда) и рухнул обратно на кровать. Его снежно-белые волосы искрились на свету, удивительные серебристые глаза на бледном лице были обращены на Арвен, а тонкие губы сложены в приветливую улыбку. Их взгляды встретились, и в этот момент Арвен поняла, что в глазах Лорелинада нет ничего жестокого, кровожадного, неприязненного – ничего, что, по её мнению, было свойственно всем тёмным эльфам, – только душевная теплота.
– Лорелинад, это Арвен, Арвен – Лорелинад, – проговорил кузнец. Потом, тихо кашлянув, добавил:
– Ну, у меня ещё дела, вы тут поговорите… – и, оглянувшись на своего сына, ушёл.
Неловкое молчание, повисшее в воздухе, нарушил низкий, бархатистый голос эльфа:
– Присаживайся – вон стул стоит.
Эльфийка примостилась на край стула, и в комнате вновь воцарилась тишина.
– Ты спасла мне жизнь. Я у тебя в долгу… – заговорил было Лорелинад.
– Да что ты, не начинай, – оборвала эльфийка голосом немного более резким, чем хотела. Ледяной тон её заставил эльфа замолчать, и он опустил глаза.
– Жалеешь, что спасла тёмного эльфа? – теперь холодным был голос Лорелинада.
Арвен густо покраснела, мысленно обругала себя за резкость и, словно извиняясь, проговорила:
– Ты не похож на других.
Лорелинад поднял на неё серебристые глаза – взгляд их немного потеплел.
– Они такие, потому что их так воспитали. Меня же воспитывал Бруно. Своих настоящих родителей я совсем не помню. Я думаю, жрицы хотели принести меня в жертву своим тёмным богам, а родители попытались спасти меня. Поэтому они принесли меня сюда и оставили в лесу, а Бруно вот нашёл…
Он отвернулся. У Арвен защемило сердце, и она сменила тему:
– Я думала, тёмные эльфы как никто умеют обращаться с волками и варгами. Почему же они напали на тебя?
Лорелинад пожал плечами:
– Наверное, я был слишком мал, чтобы наставники научили меня понимать этих тварей. Но волки, должно быть, поняли, что я тёмный эльф, и поэтому были в замешательстве. Если бы они не признали меня, не сидел бы я сейчас напротив моей спасительницы, – закончил он, благодарно улыбнувшись, и Арвен не могла не улыбнуться в ответ.
На следующий день Арвен получила депешу от капитана, в которой был приказ немедленно выезжать в Брейвуолл – городок к востоку от Брейврока. Перед отъездом девушка решила зайти попрощаться с Лорелинадом.
Зайдя в знакомую уже опрятную комнатку, эльфийка застала его за чтением. Эльф поднял голову и тепло улыбнулся ей.
– Как ты?
– Спасибо, мне уже гораздо лучше. Но ты ведь пришла сюда не за этим, верно?
– Откуда ты знаешь? – подозрительно прищурилась эльфийка.
– Арвен, да по твоему лицу видно! Или ты считаешь, что тёмные эльфы не умеют читать послания, написанные на лбу? – притворно надулся он. Девушка не сдержалась от смешка, глядя на своего «больного».
– Вижу, ты выздоравливаешь,– посерьёзнела она.– Я уезжаю в Брейвуолл. Похоже, бешенство затронуло и тамошних волков – там тоже начались нападения на людей. Думаю, меня не будет здесь несколько дней.
Эльф сразу погрустнел, и она быстро добавила:
– Но я вернусь. Обещаю.
– Я буду тебя ждать, – заверил её Лорелинад, коснувшись губами её руки.
И, глядя в его серебристые глаза, Арвен поняла, что и она сама будет с нетерпением ждать их следующей встречи.